– Мать твою, какая ты горячая. – На придыхании произнес мужчина и вытащил из меня пальцы, я снова распахнула глаза. Он издевался! Снова! Я даже разозлилась. Господь, чувствую себя идиоткой. Но затем хватка на второй руке разжалась и та невольно упала вниз. Он знал, я не стану больше сопротивляться. А если стану? Я бы могла. Но не дав мне на это возможности, он опустился ниже, ютясь в узком пространстве салона машины. Мое кресло откинулось еще больше, и места стало чуть больше. Мужчина подхватил меня под колени и, раздвинув ноги, подтянул ближе к себе. Дети Господни, что он собрался делать? Внутри меня все еще пульсировало и содрогалось, от каждого его прикосновения. И где-то в глубине моей светлой души, я презирала себя за это. И я никогда прежде не знала, что мои темные уголки могут оказаться настолько сильнее.

Его голова склонилась между моих ног, и я вскрикнула от удивления и невероятно нового ощущения, рывком попятилась назад. Ладно, это было странно. Мужчина схватил меня за талию, подвинув обратно и удерживая на месте. Его горячее дыхание опаляло все внутри меня, а теплый мягкий, но настойчивый язык доводил буквально до отчаяния. Я искала за что мне уцепиться в порыве безумия, и единственное, что попалось под руки это – его плечи. Я сжимала их так, что должно быть, могли остаться следы, я даже не контролировала, как мои ногти впивались в кожу, сквозь рубашку. Его рот и язык, выделывавший то, о чем я даже никогда не представляла, заставлял меня задыхаться. Я все еще была скована до предела, но уже спустя какое-то время, судорожно всхлипывала, когда целиком и полностью начала теряться в пространстве. Ощутив, как подкатились мои глаза, в этот самый момент перед ними словно звезды полыхнули и мои ноги задрожали.

– Бл*ть! – Грубый рык послышался где-то вдалеке, а затем дорожка влажных настырных поцелуев пролегла вверх по животу, по груди, до шеи. Сильные пальцы впивались в мою кожу. И мне хотелось сделать то же самое с его кожей, ощутить ее под своими ладонями, без какой-либо одежды. Он зарылся лицом в изгибе моей шеи, мое дыхание перехватило, и руки сами собой запутались в его волосах, прижимая его к себе еще ближе. Он целовал меня мягко и в то же время жестко, придвинувшись ближе, я ощутила его эрекцию, даже через джинсы он был таким горячим и твердым, что у меня вновь все застонало внутри.

Я коснулась его рукой, наверное, просто из любопытства и мужчина внезапно дрогнул, выругавшись себе под нос.

– Извини. – На выдохе прошептала я.

– Просто, не трогай. – Он снова накрыл рукой мою плоть и вцепился ртом в грудь, я прогнулась под ним и всхлипнула. Моя рука снова невольно оказалась на его ширинке, и я всего-то хотела схватиться за ремень и вытащить дурацкую рубашку. Мне было буквально больно от отсутствия его обнаженной кожи на моей.

– Дерьмо собачье, я сейчас кончу… Не трогай, бл*ть.

Это звучало как безумие, и все это было сплошным безумием, я сама не понимала, что делаю и что хочу сделать. Схватив обеими руками лицо мужчины, я попыталась притянуть его к себе, и он смотрел на мое лицо так, как голодный странник в пустыне. Я бы хотела ощутить это сумасшествие на своих губах, так как никогда его прежде не ощущала.

– Я не стану целовать тебя.

Мы так часто и громко дышали, и я сразу даже не поняла.

– Что?

– Ты слышала.

Я нахмурилась и внутри прокатилась такая досада, что мне захотелось снова врезать этому придурку по лицу. Мила сказала, что он опустился до меня пару раз, но она ошиблась, он этого не сделал. Я отодвинула его лицо от себя и отвернулась, закусив нижнюю губу, и в этот самый момент увидела силуэт, промелькнувший за тонировкой заднего стекла, после чего в другое окно кто-то стукнул.

– Эй, господа любовники.

Я подорвалась, едва не врезавшись головой в низкий потолок, и увидела на стекле с моей стороны, развернутое удостоверение и мужчину в форме.

Господи, какой позор! Самый позорный позор в моей жизни.

Мы остановились у элитной полностью застекленной высотки, Максим припарковался на закрытой парковке для владельцев и вышел из машины. Я схватила рюкзак с приборной панели, прижала к груди и поплелась за мужчиной. Лифт был просторным и, я мысленно поблагодарила Бога за это, а еще попросила, чтоб мое лицо перестало гореть. Не могу забыть о том позоре. Мало того, что повела себя отвратительно, так еще и дорожный патруль. Проклятье на мою голову!

Господь, я почти готова была отдаться вот этому вот! И я согласна с тем, что на какое-то время он помог мне забыться. Выбросить ужас вчерашнего вечера из головы, и даже утро, когда Мила набросилась на меня с подушкой, но это не является оправданием тому, что я повела себя крайне унизительно, особенно после того, как этот человек ясно дал понять, что ему просто нравится поиграть со мной. Никто не заслуживает, чтобы с ним играли. Никто.

Лифт остановился на тридцать пятом этаже, я поспешно вышла из него, вслед за мужчиной, который за последние полчаса и словом не обмолвился. Полный кретинизм с его стороны.

Открыв дверь квартиры, он молча пропустил меня, затем вошел сам, я остановилась на пороге, по-прежнему, прижимая к себе рюкзак.

Квартирка-то ничего себе! Гостиная большая, как в том доме, и цвета интерьера приятно-бежевые, и все вокруг светлое такое, благодаря огромным окнам, пропускающим каждый лучик света. Даже второй этаж имеется! И ощущение такое, словно тут на самом деле кто-то жил, в отличие от того дома, где я чувствовала себя как в огромной пустой гостинице.

– Не стой на пороге. Проходи. По лестнице, справа по коридору можешь выбрать любую комнату.

– Это твоя квартира?

– Да.

– То есть ты живешь тут?

– Да.

– То есть я буду жить в твоей квартире?

– Именно. В чем проблема, русалочка?

– Да нет. Я просто.

– Закажи еду или найди что-нибудь в холодильнике, кухня прямо-налево. У повара сегодня выходной.

– Ты живешь с поваром?

– Он приходит рано утром, ты его даже не заметишь.

– Ясно.

– И не тешь себя иллюзиями, правила остаются прежними.

– Ладно. Я поняла. Ты уходишь?

Он приоткрыл дверь и на мгновение остановился.

– Не говори, что будешь скучать по мне. – Я распознала легкую издевку в его голосе и, даже прыснула от нелепости его слов.

– Я просто не хотела оставаться одна. – Призналась я, и это могло прозвучать странно, потому что чаще всего я и была одна. Но сейчас оставаться наедине с собой это значит снова думать о том, что произошло вчера и сегодня утром. Это значит снова видеть то потное скорчившееся в экстазе, лицо. Думать о Миле и о том, что она едва не задушила меня. И думать о том, кто нарушил мои принципы. Вспоминать, что чувствовала во время его касаний. Стыдно. Даже очень. Но какой-то чертенок внутри танцует лезгинку. И опаляет мой холодный разум. Хорошо, что я по-прежнему могу разделять грани. Он хам, сноб и женоненавистник. Я вещь, которую он купил для временного пользования. Все.